| поставить закладку |
|
|
|
|
|
|
* * * А я, живя в неласковой стране, Стремлюсь играть на ласковой струне, На той, что хоть немного украшает Сей мир и впасть в отчаянье мешает. Стараюсь убедить, что даже тут В краю пропащем небеса цветут. * * * Облака, что живут в небесах, там же и умирают. Умирают легко и шутя и как будто играют. То плывут, то летают, то вдруг на закате алеют, А потом исчезают, не мучаются, не болеют. * * * Я в комнате, парящей над Москвой. Я в комнате, над городом парящей. И рядом ты, под утро чутко спящий. Мне нужен каждый вдох и выдох твой. В окне, не нарушая снов твоих, Один весенний лучик на двоих. * * * О, Господи, вся эта чепуха, Весь это вздор, нелепица вся эта Лучом апрельским утренним согрета И просит, даже требует стиха, Искрящегося, как бахромка льда, И светлого, как талая вода. * * * Мне надо срочно исправляться, От слов любимых избавляться, Таких как «птицы» и «лучи». Я говорю себе: «Молчи». Но птица, что глазком косила, Напомнить о себе просила, И луч весенний поперёк Моей страницы взял и лёг. * * * А тогда, на начальном этапе Рисовала я солнце на папе, А, вернее, на снимке его. Я не знала о нём ничего. Лишь одно – его мина убила. Но так сильно я папу любила – Рисовала на нём без конца. Вышло солнышко вместо лица. * * * Кругом летят, спешат, разбрызгивая воды, А мы, сыночек мой, с тобою тихоходы. Зато мы слышим всё, что зябликом пропето. А, может быть, на нас рассчитано всё это? * * * А мне объяснили со знанием дела, Что время промчалось, что жизнь пролетела. А я не хочу ничего понимать. Тебя, мой любимый, хочу обнимать, Хочу меж кустами сирени слоняться, Ладонью от ярких лучей заслоняться. * * * А бывает, что так вдруг захочется к маме, А она далеко – за горами, долами, До которых идти надо тысячу лет. Или дальше ещё, но и там её нет. Что же делать? Заснуть. И быть может, быть может Мама тонкую кисть на плечо мне положит. * * * Воды вешние. Белая пена. И сюжет ускользает из плена, Плена следствий и плена причин. Намечается новый зачин, Смыта водами прежняя веха. Ясный замысел только помеха. Можешь выбрать и это и то. Хоть взлети. Не мешает никто. * * * Но я-то ведь знаю, что счастье и горе – двойняшки. Они друг без друга не могут. Они – близнецы. Сегодня поют обалдевшие вешние пташки, А завтра, а завтра из гнёзд будут падать птенцы. И будут затоптаны их разноцветные перья. Так как же нам быть? Строить планы, влюбляться, рожать, Всему вопреки не теряя надежды, доверья, Я жить собираюсь, и нечего мне угрожать. * * * Не для концов существуем, а лишь для начал. Не для заката багрового, а для рассвета. Правда же, Господи, Ты ведь нас предназначал Для вдохновенья? Ты сам ведь с душою поэта. Вот и сегодня мы начали с новой строки, С нового вздоха, с ещё небывалого шага. А что устали немного – пройдёт, пустяки. Мы не такое осилим. Была бы отвага. * * * А май опять морочит, искушает, И обновить палитру мне мешает: Ведь снова ландыш, снова соловьи. Поди, оттенок новый улови. Но что мне делать? Жаль, что я не птица. Ведь птица не боится повториться. * * * А эта осина с листочком дрожащим Мечтает в стихах моих стать подлежащим. А я и не думаю ей возражать, Но лишь бы она продолжала дрожать, Но лишь бы шуршала в стихах, как живая, Прохожего веткой почти задевая. 2010 |
| © Copyright Лариса Миллер. Републикация в любых СМИ без предварительного согласования с автором запрещена. |
| Журнал "Стороны света". При перепечатке материала в любых СМИ требуется ссылка на источник. |
|
