Со своими седыми кудрями до плеч Роальд гляделся натуральным патриархом. Он явился к Лёне и Асе, уже смягченный ранней порцией "Довганя":
- Короче, ребятки (это означало, что будет общаться бесконечно) - из-за всемирной дружбы городов нам предстоит съездить в Оксфорд… С Лёнькой… А ты, Ася, не сможешь, только писатели… Ну, моя Ника едет, она мой переводчик.
- Я тоже не знаю английского, - отвечал Лёня. - Правда, и жена может только "о'кей".
- Ты выучишь, молодой. Еще впереди три месяца и пять дней!
Формообразующая сила имени придала Роальду скандинавский рост, силу, величественность. Но склонность к огненной воде проросла в нем вопреки имени. Одна из питейных историй Роальда… Впрочем, теперь Роальд пришел не истории рассказывать. Теперь он пронзительно смотрит булавочными глазками и гудит:
- Выделили под это дело фунты. У нас живет английский фотохудожник. С ним я планирую шлифовать тебя в английском.
- Леня-то мой, как и ты, графоманит так, помаленьку, - залепетала Ася. - Знаешь что? Загляни к Горлановой и Букуру - они же были в шестерке финалистов Букеровской премии. Эта премия тоже из тех мест.
Жена лепетала, а муж, наоборот, приосанился. Человека из кудымкарской глубинки все бодрит.
- Не слышу, аппарат дома забыл, - равнодушно парировал Роальд. - Пермь и Оксфорд договорились поддерживать таланты. Если совсем короче, то фунты под это дело есть, а рубли должна найти наша мэрия. Да еще фунтиков триста семье привезешь.
Фунты для Аси прозвучали как пуды - такие радостно-увесистые они были в вибрациях воздуха. Вдруг Асино личико пошло морщинами:
- А если Лёня мой там влюбится? Мне зарплату полгода не платят - на что мы будем жить?
Муж, конечно, твердо знал на данный момент, что никого не бросит, но блеснул совсем уж королевской осанкой, и в его облике засияли гребень и шпоры. Роальд же сказал абсолютно безучастно:
- Да-да, и влюбится, и безумные оксфордские ночи, "и заря, заря", и клятвы на волшебном берегу утренней Темзы… Ась, там нищие не нужны, понимаешь?
Огорченный скоропалительностью мысленного романа, Лёня приуныл, шпоры и гребень петуха как ветром сдуло. Не рада была и жена: некому вынуть глаза за возможную разлуку… Но вдруг она оживилась:
- А если англичанка воспылает большой любовью? И пойдет за нищего замуж?! - Лютый взгляд в сторону Британских островов.
- Англичане - люди основательные, - успокаивающе громыхал Роальд. - Попотреблять в постели - это можно, но замуж - ни-ни.
И Роальд привел пример: его гость-фотохудожник Питер - холостяк. Но ни на кого здесь не клюет, а каждый вечер звонит в Оксфорд своей герл-френд.
- Хорошо, моя Ника оговорила: за телефон Питер сам платит. На самом деле он шпион... Я уж говорю Нике: на всех его выставках ты переводи его с поправкой, а то что он так врет - "Мое творчество…", "Я в своем творчестве…" Посмотрите на его фотки: какое на хрен творчество.
Видно было по его пурпурному лику, что опасная близость к иностранной разведке очень его устраивает. Внутри себя Роальд составил увлекательную историю о работе Питера в спецслужбах, которую он когда-нибудь напишет. Но за всеми этими возлияниями творческие планы - они такие гады! - отодвигаются все дальше и дальше!
Вот и сейчас Роальд посмотрел в зеркало и озаботился выцветанием своего пурпурного лица:
- Пора разжижать кровь. Лёнь, сгоняй в ларек.
Мечтая об английских подробностях, Леня вовсе не возмутился. Вспорхнул с хрустящими бумажками в правом крыле…
После первого возлияния пурпур Роальдова лица обновился и весело запылал. Лёня и Ася напрасно старались догнать его.
* * *
Ника открыла Лёне дверь, и немного отлегло у него от сердца. Она не была похожа на свой телефонный голос. Там из трубки исходил медленный роскошный голос - ну, если бы заговорила статуя Афродиты Каллипиги (Прекраснозадой). А здесь, в прихожей, была худенькая точеная красотка с запавшими глазами - за вычетом последнего ну очень похожая на Асю. Леня вспомнил: жена настоятельно советовала сразу отвалить Нике комплимент позаковыристее. Он сказал:
- В вашем облике соединены модернизм начала века, готический очерк средневековья и цветущий райский сад древнерусской иконы.
- Послушайте претензию номер один: вы пускаетесь в длинные неделовые разговоры. - Затем Ника ободряюще улыбнулась. - Время для исправления еще есть. Вам повезло, что я на вашем пути возникла.
Роальда нигде не было. Зато в тесноватой комнате сидела тихая сдобная старушка и смотрела телевизор. Снопы красивых белоснежных волос стояли у нее на голове.
- Это мама Роли, - пропела Ника, и добавив в голос окисленной меди, обратилась к свекрови. - Анна Кононовна, вы опять не расчесались, надо следить за собой, не опускаться, вы - женщина (и стала расчесывать ее).
Номер претензии упомянут не был - видно, был так велик, что примыкал к бесконечности. Одновременно с укладкой волос она говорила Лёне:
- Чтобы у нас с вами было меньше разногласий, я вас очень прошу: не пейте с Ролей. У него наследственные проблемы, и от водки слуховой нерв деградирует в быстром темпе.
Дело было не только в слуховом нерве. Судя по ужасающей чистоте в крохотной квартире, Ника и окружающая ее жизнь схлестнулись во встречном бою, в котором, как известно из учебника военной тактики, стороны несут наиболее тяжелые потери.
И вдруг свекровь заговорила. Леня будто перенесся в океанические глубины. Волны звукового давления сотрясали тело, превратившееся в сплошную барабанную перепонку, и превращались в грозные словеса:
-Молодой человек, они от меня всю еду под кровать прячут! Ее (жест в сторону невестки) вводит в заблуждение моя интеллигентность, но я тридцать пять лет проучительствовала все же в селе!
Еще раз Лёня убедился, что хитрый человек Роальд приобрел столько мам, сколько вместила его вечно младенческая душа (первая жена, вторая жена, не считая этой старушки с могучим голосом).
- Не стойте, Леня, столбом, проходите в мою комнату! - Затем Ника подробно и ясно изложила ему всю процедуру мук в процессе добывания заграничного паспорта. Это Лёня так обозначил - муки, вот бы Ника удивилась, скажи он ей это.
Входной колокольчик зазвенел.
- Роля, - встрепенулась Ника. Мрачная любовь зажглась в запавших глазах.
- А что, у него нет ключей? - спросил Лёня.
- У него сейчас нет координации, - просипела точеная красавица.
- Мне так повезло, так повезло, - забормотал вошедший гигант. - Сама княгиня Волконская, царствие ей небесное, развела меня с первой женой и женила вот на этой маленькой богине.
- Где Питер? - прошептала Ника.
- Судьба соединила потомка купеческого рода Фирюзовых и самую прекрасную бабу на свете. Бывало, идет мой прадед по Кунгуру - пьянущий, богатый - и поет:
Я - Фирюзов,
Стою князьёв…
- Роля пишет всякое, он там продяргивает, - загремела Анна Кононовна.
На этот раз Лёня мужественно снес звуковой удар.
Ника из последних сил струила светскость:
- Нет, Лёня, подождите уходить. Я хотела бы знать, будет ли у нас жить Питер, чтобы вам с ним заниматься языком.
Из тесных Роальдовых глазок с трудом протиснулось несколько слезинок:
- Ника, обещай, что ты меня простишь, маленький мой!
При виде слез Ника вся утешительно запылала им навстречу, но спохватилась, оделась в морозный футляр:
- Надеюсь, не все так ужасно? Тело не нужно скрывать?
- Тело сейчас находится у Букура и Горлановой в полной сохранности, хозяин выдал расписку до утра…
Роальд в самом деле протянул какую-то грязную бумажку. Ника очугунела губами:
- Фигляры! О, как подло! Захватили Питера, чтобы узнать побольше о поездке.
- Ника, мы просто зашли с Питером, потом я сгонял его в ларек.
- Питера? В ларек? - От такого осквернения британца затрепетали Никины глазные перепонки. А Роальд пер, не останавливаясь:
- Он там нафотографировался досыта, с таким шпионским видом, что мы с Букуром решили его нейтрализовать. Но он осторожничал, их готовят хорошо в Интеллиджент сервис, пил четверть от нашего. Но все равно русские победили. Смотрим: перед нами тело, но дышит.
Екатерининским взмахом точеной руки Лёня был отослан.
На работе Лёня поневоле испытывал эластичность директорского терпения. Как его занесло в этот магазин на должность кладовщика-экспедитора? А вот так: однажды встретил на бегу одного забытого знакомца, с которым в застое общался в таком полулегальном Восточном клубе общения. Ветер шевелил его - знакомого - бакенбардой, подбитой проседью.
- Зайдем ко мне в офис, - сказал он. - Ты ведь словом владеешь, Лёня. Это тебе особый подарок дан. Минуточку. (В трубку телефона) Имейте в виду: двадцатого на грузовой двор прибывают пять тонн.
- Ты, наверное, уже сильно занят, я пойду. - Лёня тосковал от деловых разговоров, хотя и признавал их необходимость для России.
- Тебе гуру нужен, - сказал полузабытый знакомец, набирая новый номер. - Ты очень серьезно должен подходить к данной тебе энергии… Але, Петя? Это я, Чудован. Полувагон пришел? Тогда я с машиной подскакиваю… Лёнь, тебе нужен пастырь духовности!
- Мне работа нужна, - напомнил Леня.
Но Чудован пел дальше:
- Учитель - он ведь сам находится. Идешь ты по улице, вдруг видишь: учитель! Как со звезды на лыжах. Главное, надо его распознать, не пройти мимо.
Все же он написал Лёне телефон, который и привел Лёню вот в этот магазин. Теперь он сидит и заполняет накладные движения бытовых товаров. Леня отсечен от остального пространства магазина гремучей шторой-жалюзи. В жестяных звонких полосках застревают покупательские страсти, моления напористых поставщиков. И только против директора бессильна штора. Он просовывает свое аскетичное породистое лицо:
- Леонид, я сейчас зачитаю вам документ, который вы мне вчера подали… "Человек вообще не звучит. Он пахнет либо жизнью, либо смертью. Половое соитье с утренней зарей уже не представимо для современного человека…". Лёня, это очень интересно, но как из этого сделать отчет по движению моющих средств, подскажите!
Леня залез в файл и сказал:
- Вот! Пожалуйста! Я просто спутал. Брал работу на дом и…
* * *
- Претензия номер четыре: не корчите такие страшные рожи. Вы думаете, что являетесь артистической натурой, а у англичан своих чудаков хватает.
-…Почему у вас медленно английский продвигается? Понимаю, у вас времени мало, но все же примите претензию номер семь.
- Претензия одиннадцатая: громогласный ваш смех - он гармонирует только с нашей российской жизнью. Англичане в массе привыкли к окультуренному образу человека.
* * *
Двести тысяч, триста тысяч - на паспорт, на визу, а еще впереди поездка в Москву, собеседование! Деньги улетали с пронзительным свистом. Ника утешала их ровным голосом: "Все окупится. Триста фунтов обещает Оксфорд да четыре миллиона пермская мэрия".
Леня видел нового мэра раньше - на татами, в период краткого увлечения киокушинкаем. Видел его круговые быстрые мелькания ног на уровне головы. И не верил в миллионы.
Вместе с деньгами из семьи в бездну улетали всякие мелкие подарки в виде духов и шоколада. Ася стонала, но держалась, заколдованная мечтой о муже-кормильце, который обеспечивает семью отхожим заграничным промыслом. Не хуже, чем у подруг. Марина вот говорила, что ее благоверный привез с кинофестиваля в Швеции доллары (один раз мелькало семьсот долларов, а в другой раз вдвое больше ).
- Ну и в чем дело? - удивлялся Лёня. - И ты тоже говори. Я лично видел только красивую бейсболку у их младшего сына.
- А еще, - поспешила обрадовать Ника при очередной встрече, - нужно послать по факсу заявку для съезда европейских писателей. Я ее перевела. Вот вы извините, мне на работе уже неловко факс гонять.
Лёня был тронут. Сама переводила его заявку, его немудреную биографию! А он вместо благодарности еще закипал на нее!
Побежал Лёня к директору. Директор навесил над ним свой благородный профиль:
- Леня, я боюсь выглядеть гонителем русской культуры! Но передача сообщения по факсовой сети - это не менее полутора сотен косарей.
Тут вспомнились обещания Ники: закордон все оплатит.
- Я в долг, - забормотал Лёня, - я заплачу. Вернусь из Англии и заплачу.
Директор вдруг сделал аристократическую отмашку рукой:
- А, фирма не рухнет! Скажите в маркетинге - пусть перешлют за счет ремонтных расходов.
Лёня слушал полупонимая, помаргивая воспалившимися веками. Он находил новые оттенки течения времени. Раньше оно плыло с честной ньютоновской простотой и выполняло без виляний свой прямой долг разрушения вещей и явлений. А теперь получалось, что с Никой он знаком незапамятнее, чем со своей собственной женой. Когда же в лицах случайных встречных стали мелькать точеные красивые черты с облаками претензий вокруг, Лёня понял, что английский процесс надо резко оживить. Он позвонил с работы Нике:
- Вы уже приехали из Москвы?
- Да, а вам ЛИЧНО придется пройти собеседование. Нужно быть в посольстве шестнадцатого в час дня!
Лене попала слюна в другое горло, и он конвульсировал несколько секунд. Его в это время попросили отдать телефон - дела горят! И стали всепо рабочему аппарату озабоченно звонить, спрашивать: разогрет ли суп в белой кастрюле, где дешевле ремонтируют зубы, ветеринар, рекомендованный для Рича, хорош ли?
* * *
Всё усугубило появление в фирме Чудована.
- Ну как прогресс души? - радостно спрашивал он. - Учителя уже встретил? Почто не звонишь? А я-то думаю: почему это с утра меня ответственность охватила (его седоватые бакенбарды от радости встали дыбом и тихонько шевелились, рассматривая Лёню). Ты слышал - когда ученик готов, является учитель?!
Чудован прыгнул к телефону, предупреждая его захват:
- Пермь-вторая? Люся? Да это же я. Вагон из Вятки разгружайте! Наберите бомжей. Я к шестнадцати ноль-ноль с деньгами.
…Значит, так: Чудован не смог перебить Нику. Настой из Ники плескался по всей жизни. Теперь зайдем с другого конца. Может, Никой я отобьюсь от прилипаний Чудована.
Он подгреб телефон к себе:
- Алло, это Лёня говорит. - На всякий случай он вытянул кости лица на английский манер (вдруг Ника обладает каким-то сверхчувством и наблюдает за ним по телефону). - Как же я поеду на собеседование, если мэрия до сих пор денег не выделила?
- Надо быть деловитее, - мудро отвечала Ника.
Лёня наскреб по крупицам силы хамить и спросил:
- Сколько стоит ваша консультация?
- Знаете, одного сарказма мало, чтобы походить на истинного британца. Все равно надо быть деловитее. Это вам претензия номер восемнадцать!
Лёня швырнул трубку. Он искал: чем бы себе облегчение устроить? А, не поеду я никуда. Обещали, что деньги будут валиться из-за каждого угла, а получается - все бросай и ищи их. Но это облегчение - "не ехать" - продолжалось только до вечера. Когда пришел Роальд и с собой принес бутылку водки:
- Леня, мы деньги заняли - у банкиров. Под те триста фунтов. Там небольшие проценты, это правда, но все равно тебе хватит! Мы подсчитали. - И он посмотрел на Лёню снисходительно: "Мы все для тебя делаем, несмышленыш".
И они распили бутылку. Лёня - с нервным смехом. А Роальд смеялся от чистого удовольствия.
* * *
- Претензия номер девятнадцать: я вас, Лёня, просила не пить с Ролей, а вы не лучше других - вчера его напоили.
Если по голосу представлять, то там трубку держала башня роскошной плоти, вся в мучительных изломах и поворотах, нечто с картин Пюви де Шаванна.
- Ника, отлично, что вы позвонили. Мы с Асей вчера на досуге подсчитали: этих трехсот фунтов хватает в обрез на дорогу в Москву - из Москвы, в Англию - из Англии. А две недели семья без кормильца! Еще теща с тестем едут - им пенсию четыре месяца не выплачивают.
- Лёня, это ведь неприлично! Не вздумайте в Англии выпрашивать на семью. Все-таки вы, наверное, не понимаете, что такое "прайвеси".
Леня деревянно держал трубку, источающую медовый волшебный голос, лишь потрескивания выглядели в этом сладком янтаре мутными пузырьками.
- Нет-нет, я не имел… Но вы сами говорили, что поездка выгодная… Обещаю, что в Англии буду молчать! Не вздумаю! Простите! Простите!
- Лёня, я ужасно разочаруюсь, если вы и дальше будете продолжать в таком… денежном духе. И в Асе тоже. Во имя нашей будущей долгой дружбы ведите себя пристойно. Если вы хоть раз еще о деньгах заговорите…
- Да не Ася! Это моя иници… пи-пи-пи.
Вот под знаком пи-пи и будет проходить его жизнь. Осторожно положил трубку и вдруг прошелся прежним гоголем и кочетом. Кровь била в голову и, не найдя дверей, бежала тяжелой кольцевой волной в ноги. Леня прервал небрежным жестом опрос директора (что-то о потере в отчете двух аудиоплейеров), лихо упал на стул и схватил трубку, как кольт.
- Ника, я раздумал ехать на Британские острова. Боюсь вас и дальше разочаровывать.
-Лёня, вы ведете себя, как мальчик.
- Уж лучше как мальчик, чем все время чувствовать себя ложно. Вы много для нас сделали…
- Это все у вас отговорки, на самом деле вам нисколько не совестно. Вы инфантил. Вспомните: вы же обещали идти до конца!
Леня уже твердо и окончательно решил, но это была хрупкая твердость. Поэтому он лихорадочно говорил любезности: да, у вас, Ника, деловитость, воля, напор, а у меня семья, я отягощен, я скучный попутчик…
* * *
Ника и Роальд, слава Богу, съездили в Англию. Леня думал, что никогда больше с ними не пересечется - Пермь большая. Это было светлое чувство, как после рыдания.
Но однажды Роальд пришел, уже с новой аристократической неразборчивостью в речи. Могучий, как властелин зимы.
- Больше не поеду, - устало говорил он.
- Что: так плохо было в Англии? - робко спросила Ася.
- Очень хорошо! Но девственность можно терять только единожды.
- Ну почему же, есть сейчас кооперативы по восстановлению девственности, - рассудительно сказал Лёня.
- Но девственность восприятия ничто не восстановит, кроме… - Роальд хитрым вывертом достал из тулупа сияющую бутылку.
Ася стала подавать закуски, про себя выстраивая цепочку: скорее выпьет, скорее закусит, скорее уйдет. При слове "Англия" она каждый раз вспоминала, что вот у Лёни лежит иностранный паспорт, виза, а никуда они не пригодились. А деньги ухнули ужасные!
- Как ты думаешь, я не очень пьян? - озаботился Роальд (это значило, что он не хотел огорчать Нику). Его носило по квартире без его участия и желания, а Лёня метался из угла в угол своею волей: он был по-нехорошему беспокоен.
Во время очередного крена Ася ловко распахнула дверь, и Роальда вынесло на площадку. А Леня во время очередного пробега по диагонали увидел в окно снежные лепестки, гипнотически оседающие на землю. Как будто занебесная яблоня осыпается… Наконец-то завершается происшествие с Британией.
Через полчаса вернулась теща Лёни, освеженная походом по магазинам. Она сказала с неизжитым деревенским удивлением перед самыми простыми случаями:
- Там на скамеечке у подъезда какой-то мычащий сугроб лежит. Вот напьются, так напьются.
Роальд лежал, как поверженный чародей. Ася и Лёня взгромоздили Роальда на его собственные ноги и начали выруливать к дороге. Никто не хотел помочь этой скульптурной группе и подвезти. Тогда Ася сделала так: прислонила Роальда к столбу, подперла с другой стороны Лёней, туго подпоясалась, чтобы подчеркнуть точеную фигуру: пусть ее будет видно даже среди падающих хлопьев! Она подняла руку, и сразу лихо, как вкопанный, остановился ржавый "запор". Это было даже трогательно: будто ободранный пес вдруг начал выражать восхищение и преданность.
- Вам куда?
- Мне вот этих…
- Не повезу! Я только вчера вымыл машину.
- Это английский фотохудожник, - неизвестно про кого сказала Ася, махнув в сторону раскорячившейся группы. - Деньги у них без проблем.
- Ну ладно, - поверил ей почему-то водитель. Он почему-то думал, что пьяный английский фотохудожник по-другому устроен и не заблюет салон.
Ася побежала и стала тут же внушать Лёне, что именно он - Питер, английский художник. Лёня хитро кивал головой: да-да, провернем, старуха! Они с трудом перевалили Роальда внутрь этого саркофага с баранкой.
- Ай хэв твенти файф саузенд, - заорал Лёня вывихнутым голосом.
- Ит ыз бьютифл, - неожиданно просипел Роальд.
"Вот она - моя Англия", - свежо подумал Лёня. Ему было непоколебимо хорошо.
21.04.97
Сокращено 04.05.05
|
