Родился в 1946 году в Крыму, первый институт окончил в Питере, второй (Лит) - в Москве, 20 лет прожил в Киеве, уехал в 1991 году в Чикаго. Участник многих неформальных творческих групп, в т. ч. поэтической группы "постфутуристы" (1976 - 1982), уже после распада переи- менованной в "метареалистов", а также: "Чен-Дзю" (1983 - 1988), "Глоссолалия" (1985 - 1991), "Кассандрион" (с 2000-го) etc. Пишет, переводит, лепит, рисует, участвует в различных акциях. Издатель, главный редактор, главный художник самиздат-журнала "REFLECT... КУАДУСЕШЩТ". Авторская страница Рафаэля Левчина на сайте "Полутона".

из непоэмы "Магазин предметов"

VII

...раздавленным виноградом вместе с косточками и шкурками
заполняется бочка почти до самого верху,
оставляется сантиметров тридцать,
так как при брожении начнёт подниматься.
Бочка ставится в тепло на неделю,
по три-четыре раза на день
содержимое перемешивается
длинной деревянной лопаткой.
Когда
в день седьмой
окончательно исчёзает сладость
и появляется полная горечь,
слить со шкурок в другую бочку.
Шкурки отжать под прессом,
а чтобы косточки удалить со дна бочки,
ополоснуть её,
но не водой, а полученным горьким напитком.
Чтобы и эта пара литров не пропадала даром,
через дуршлаг отцедить в тот же сосуд.
Теперь всю жидкость опять слить в первую бочку,
опять в тепло на неделю,
на отстой.
Оно будет шуметь, сверху будет пена.
Когда перестанет шуметь, исчезнет пена -
вино готово.
Его переливают в бутылки
или в бочку закрытую.
Переливать осторожно, чтобы не всколыхнуть на дне
осевшие дрожжи.
Брожение и отстой - в открытой бочке,
но сверху накрыть её плёнкой,
накинуть старое пальто, одеяло, чтоб было теплее.
Вино -
как ребёнок,
с ним прежде всего нужна
осторожность.


VIII

Нет такого предмета,
от которого человек отказаться не мог бы.
Человек и сам не очень-то понимает,
что ему действительно нужно.
Хорошо скрипке со смычком пересечься,
а каково распахнутому футляру?
Нужен ли человеку
такой предмет, как русалка?
Предмет ли русалка?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Поэт ведёт свою речь
из невесть откуда в чёрт знает куда,
он и сам точно не ведает цели потока слов.
Сначала он призывает предметы рубить,
потом - любить,
потом говорит, что вообще-то это беда,
что предметы жадно сосут человечью яркую кровь...

Ну, а хоть бы и так - что её, кровь, солить?
Кровь на то ведь и кровь, чтоб её куда-нибудь лить:
то ли в душу-тело любимых,
то ли врагу в глаза,
то ли в пасть предметов несытую...
но не пролить нельзя!

Драгоценные чаши,
переполненные нежным вином,
ходим, толкаем друг друга, курим, плюём,
вершим без счёту мелкие подлости, подвиги - иногда,
созерцаем друг друга, почти не зная стыда...

Оттого-то наше вино переходит в розовое желе,
никого-то, кроме себя, мы не желаем жалеть...

Просыпаюсь во сне для новых снов и, не зная ещё, что сплю,
окликаю тебя:
" Обними!.. дай руку!.. люблю!.."

И тогда уж по-настоящему пробуждаюсь, одиночеством потрясён...
Впрочем, кто доказать способен, что и это не сон?

Значит, есть надежда проснуться в мире, где места предметам нет,
где неспешно течёт световой поток,
берега которого - свет...

Кое-где брусчатку асфальт ещё не закрыл,
кое-где брусчатка ещё не закрыла пыль,
кое-где и пыль ещё не закрыла соль,
кое-где и соль ещё не закрыла боль.

Ну и что с того, что в тысячу первый раз закат кровав?
Что с того, что в тысячу первый раз ты зовёшь слова?
Что твердишь свои заклинанья опять, опять и опять?
Сколько ни надрывайся - живую кровь не создать!

Ученик колдуна,
преврати это слово
хотя бы
в нож!
Ничего ты не можешь...
На улице -
снова
дождь.

Белый дождь,
непрозрачный круг,
дай ты нам вернуться на Юг!

А в ответ хохочет снова и снова
красный предмет - трамвай:
"Вот и ты - ещё один -
предал
Слово...
Что ж, наливай!
Будь здоров, не суши себе даром голову:
эликсир ли, яд?
Для того, кто куплен с костями Городом -
нет дороги назад!".

Значит, вот что с нами делает Магазин...


IX

Свет, сквозь предметы идущий, окрашивается ими.
Утро на стене цвета штор,
рисунка занавесок,
в полоску от жалюзи.
Упоительно вино в стакане на свет.
Тушёное мясо не пропускает свет, золотится.
Ладонь таинственно розовеет
и - интенсивно - палец
над кнопкой лифта.
Свет в затылок, твои чудо-волосы, зубов белизна,
и глаза мои наполняются бешеной ревностью
к моему рту.


из цикла "Cтарые эфебы"

…
винноцветное пиво
а что
это был бы всё-таки хоть какой-то кавафис

…
тело пьёт
внутренности бунтуют
душа развлекается чтением
мыслей любимой

…
этот килик
и эта пелика
эта амфора
эта гидра
этот скифос
и даже этот пифос
переполнены

неразбавленная душа

…
морда бывшего друга
на книжной обложке
сзади

непьющий

…
эти мне счастливые сновиденья
сколько можно
просыпаться с глазами песком забитыми

говорю же тебе
bibamus

…
пой пой лорелея как сказал некий пиита
привяжу себя к мачте и уши воском залью
пой девочка пой
тонет моё корыто
скоро на водопой
а пока
тебе подпою

во саду ль огороде на далёком атолле
в жизни иной что ли
ждали меня ждали ждали дали
ли
не дождались
пой лорелея
за нашу глупую жисть

выпить бы рому
а хоть и выпьешь что по-другому
что-нибудь будет не ни хрена
пой лорелея
вот и моя
волна

…
говорят учитель
так всё и бродит
так и вещает
как тридцать лет тому

закусывал бы хоть что ли

…
что же нас заставляет
не бояться
боевых колесниц

только напиток богов

…
не будучи
вполне эллинами
македонские козокрады
фессалийские ведьмы
имбецилы аркадии
и вошедшие в присказку
беотийские алкаши

ни души

и вот в такой обстановочке
попробуй
вылепи идола


из поэмы "Сложная биография Катулла"

Тьма плещет в улицах и в душах.
Отмотан срок, и жизнь пуста.
Он из горла водяру глушит
у разведённого моста.

Он враг народов, он нон грата
парсуна, он безделья спесь...
Он так устал быть виноватым!
Он так поистрепался весь!

Ползёт вдоль грязного канала
из-под земли неясный гул:
"Умрёшь - начнёшь - опять - сначала -
Кибела - Клодия - Катулл..."