1.
Эти ранние вставанья,
пока заперты кафе,
и со снами расставанья,
как от жизни отставанье,
отстаешь от жизни прошлой
с пол-оторванной подошвой,
с недорезанной ладошкой,
в сукровице и крове.
2.
Пока по этой площади искать
туристский порт, автобусную пристань,
собою быть возможно перестать
на радость футуристам.
Когда согласья нету ни в друзьях,
ни в недругах и ни в застолье пьяном,
себя возможно из себя изъять
на радость будетлянам.
3.
Мы куда-нибудь приедем,
мы куда-нибудь придем,
не к медведям, то к соседям,
не к соседям, то к себе.
Мы куда-нибудь прибудем,
перебудем, переждем,
не проснемся, так разбудим,
заиграем на трубе.
4.
А кто это с укором
как будто прокричал:
"Оставь свое игранье
и свой покинь причал".
А это просто ворон,
по польской кличке "крук",
зовет меня за грани
и за Полярный круг.
5.
Где ж она, эта разница
между правдой и вымыслом,
между слезами и хохотом,
между явью и сном?
Взгрустнет ли кто-то, возрадуется,
слезами ли, кровью вымоется,
заахает или заохает
за стенкой ли, за окном...
6.
Войдите, не выйдите,
сделайте шаг.
Вкусите и видите,
как Господь благ.
И не он сотворил ГУЛАГ,
а ХХ век
и человек,
а значит, и я и ты.
7.
В ту же реку, в ту же Сену,
в ту же Вислу и Неву,
в те же сени-мои-сени
не во сне, а наяву
я ступаю и ступаю
Гераклиту вопреки,
но, реки не перейдя,
отступаю, отступаю...
8.
Ну давайте, ребята, не будем
сладкий сон навевать на веки.
Это сделали люди людям,
людям люди, зри: человеки.
Это сделали немцы евреям,
это сделали русские русским.
Отчего ж до сих пор не умеем
прошептать: это ты и я.
9.
Когда на площадь гонит стыд,
а не желанье славы,
в глазах миражем не стоит
величие державы,
и не томит, как сталактит
московского разлива,
разбушевавшийся синклит
родного коллектива.
10.
От тех дальневосточных азиатов,
их щелкающих фотоаппаратов,
да тоже и от этих наших русских,
их глаз прищуренных, таких же узких, -
если до горизонта страна Турстан
и некуда убегать,
уведи меня хоть в какой-то стан,
хоть за что-нибудь погибать.
11.
Тех, кому говорила "Свет мой", -
половины нету в живых.
С кем делилась тайной заветной -
превратились в полову и жмых
или пепел и прах как принято
говорить, когда сердце вынуто
у оставшихся, осиротелых,
одиноких в земных пределах.
12.
Там, где птицы едят из рук,
и вороны, и вороны тоже,
где цветут и укроп, и урюк,
где и вправду на розы похожи
наши рожи, где отзвук и звук
одновременны и на крюк
мы повесим кули и рогожи,
- там и встретимся...
13.
На двенадцатом французском этаже
в окна смотрит небо, солнце, но не лес,
хлорофилла впечатлительной душе
не хватает: высоко залез беглец.
Уведи меня куда-нибудь туда,
где звезда краснеет только от стыда,
где забвение стоячею водой
не сомкнется над вчерашнею бедой.
