поставить закладку

 
  стороны света №6 | текущий номер союз и  
Светлана КАВЕРИНА
Фотографии Константина ДОНИНА
БРОМПОРТРЕТ (ТЫ)

Светлана Каверина
       Светлана Каверина закончила социологический факультет Московского педагогического государственного университета. Училась в Центральном Европейском университете (Фонд Сороса) (MA in Culture and Society). Кандидат философских наук (диссертация на тему "Формирование представлений о смерти в художественной литературе", МПГУ, 2005). Журналист.

увеличить
ФРАГМЕНТ №1

где мое счастье, че, в каком городе, на мосту чьего имени размахивает руками, зовет, мол, вот я, иди ко мне, спотыкайся, чертыхайся на одиноком языке, теряй собственные следы, растопыривай мне объятия и я войду в них, как женские плечи в рукава шубы, лиловый негр, че, в бананово-лимонном бланманже

и когда я действительно, мимо канцелярской лавки, до развилки рогаткой, выверну вправо, испугаюсь проспекта, и, по переходу, медленными ногами, надо ведь коротать время, пока ты выйдешь от куафюра, примеряя новое лицо, идет ли, дойду все-таки до моста, пройду мимо, то, узнаю или не узнаю, но вытащу фотоаппарат, оттесню на его и своей сетчатках коробку с улыбкой прорезью, танец этот посреди мира, саломея моя саломея, и жалко-то как ее, и как завидую я ей

а там ускорять шаг, всегда вот так у меня, приноровишься к долгому времени, а оно начинает нестись, и вот - опоздал, ты выйдешь, поведешь неуверенные глаза по улице, и только на дальнем ее конце я, не разглядеть, и обидишься, забудешь про стрижку, а я хотел перехватить первые минуты, когда ты привыкая замедляешь затылок и даже губы двигаешь осторожно, и прощаешь меня только в кофейне, когда я смеюсь и путано показываю все эти руки и соломенные волосы, и невозможное лицо, и обещаю фотографий, и смеешься тоже, состоящая уже, больше чем из плоти и крови, из кофеина и инжирового желе

увеличить
ФРАГМЕНТ №2

Когда ты засыпаешь, ты выгибаешься в меня, втираешь cвою кожу в мою, сворачиваешься калачиком с корицей, и я ровно дугой себя и ощущаю, замыкающей тебя дугой, ближней окну. Что мне делать с твоим беспамятством и как угадать, что тебе снится, не я ведь, не ты сама, и значит нас нет, с незавидной регулярностью исчезаем, вытираемся до подпалин, и волосы мира продолжают шевелиться без нас. До самого утра, когда непрояснимым чудом мы опять находим друг друга: короткая вспышка неузнавания в глазах, но щелкает затвор памяти и - доброе утро, волосок, welcome back. И с того же места, на котором расстались, с прачечного вот этого моста - зубная паста, пустотелые круассаны, поиски бежавшего чулка, и поливальные машины с опцией радуги. Как всегда ты находишь на улице монетку, суешь ее в автомат, пачкаешься шоколадом, никак не веришь, что какао-кровную свою долю я добровольно отдаю тебе. А в кинотеатре тебе не нужно переводить, фильм знаком, как последнее дыхание глотке. И сидеть бы мне тут счастливым дураком, напоминать улыбкой взрезанный стул, пересвистываться с Жан-Полем на экране, так нет же. Закусываю губу, как лошадь удила, до первой крови.

увеличить
ФРАГМЕНТ №3

- А ты любил бы меня, если бы у меня было три ноги? - Любил бы. - А если бы пять? - Тоже. - А почему? - Люблю все нечетное. И еще дурочек. Ты дурочка, знаешь? - А почему? - Хочешь, я куплю тебе книгу для четырехлетних? Там про все почему. - Нет, не хочу, нет. Я хочу картину Шагала. Купи мне картину Шагала. Такую, с девочкой. Или открытку. - С какой девочкой? - Ну, с козой. - Открытка с козой. Осталось два желания. - Ты не предупредил! - У меня проблемы с артикуляцией. Как у всякой золотой рыбы. - Тогда я хочу... вот: подари мне то, сама не знаю что. - Нет ничего проще. Подарю тебе твою фотографию. Ты там похожа на чучело. Раньше боялся показывать. - Сом проклятый! - Ты поосторожней там, помни про разбитое корыто. - А вот назло теперь не стану ничего заказывать. И ты лопнешь от нерастраченной щедрости! - Вот и лопну. Делов-то. - А как же я? - Что как? - Ну все. Ты лопнешь, а я даже вдовой не буду считаться. Это по-твоему справедливо? - Ах вот ты о чем. - Нет, я про другое. Кто мне будет чесать ручки, чтобы я проснулась? И кого мне тогда винить во всех грехах? - Так и быть, укажу пару имен в завещании. - А как же ты без меня? - Я без тебя никак. Иди ко мне. Я твое третье желанье. - Первое.

увеличить
ФРАГМЕНТ №4

И как бы я хотел, чтобы все было просто, чтобы не искажался замысел, и на все твои вопросы не знать ответов, только горло все пересыхает, пергаментный листик, и где-то в средине меня, понад желудком и пониже сердца, вымывается воронка, красней фильтра, и в концентрические круги, расходящиеся на крови, впадаешь ты, и начинаешь вращаться с все большей скоростью, и падаешь, падаешь, и не ухватить, и как ухватишь, и я только могу, что в страхе наблюдать, как уносит тебя на самое мое донышко. И самое, в общем, жуткое, когда я гляжу на тебя, поперек воли впадающую в мое устье, видеть улыбку на размывающемся лице, закрытые глаза, блаженную судорогу, и не уметь предупредить - это ведь почти смерть, не уметь объяснить - я не хочу, чтобы ты умирала, я не хочу, чтобы ты не заметила, как умерла. И все время в последний момент ты выскальзываешь из воронки, не заподозрив, как глубоко уже оказалась, как невозможно было тебя оттуда извлечь, и предлагаешь сходить в кино, или надраться до мефистофелей, или сделать мне массаж пуантами, в которые ты зачем-то вцепилась в невозможной лавке вчера. И я поднимаюсь как ни в чем не бывало, поднимаю на руки тебя, и только страх, что поймешь, как близко было пропáсть, удерживает меня, чтобы не убаюкать тебя на груди, как будто бы я твоя мать, а не наоборот, как ты смешно иногда полагаешь, не зная, что я догадываюсь об этом по одному лишь несусветному выражению твоих губ.

увеличить
ФРАГМЕНТ №5

Мыслить о тебе в хронологическом беспорядке: ты со мной, ты до встречи со мной, ты, когда меня с тобой не будет. Все равно, что в утробе постели вспоминать случившееся до собственного рождения, а потом расковыривать заусеницу своей смерти.

Смотреть тебе в глаза и видеть там вместо своего отражения маленькое изображение тебя, удивляться, как не обнаруживает его Agfa.

Запоминать картировку вен, Медведицы родинок, перепонку кисти; раскладывать из осколков пасьянс - на исподе век ночью, на световом столе днем.

Татуировать пластырем твои стертые вдрызг ноги.

Просыпаться иногда посередь бодрствования, в сосульках пота, с пристрастием допрашивать себя: куда же я влип все-таки, какое все это имеет отношение, и где я, строго-то говоря. Забывать вопросы немедленно.

Любовь, че, какое слово.

увеличить
ФРАГМЕНТ №6

А ты улыбаешься. Ты так улыбаешься. И мое сердце летит к глотке, вырывается наружу хрипловатым смешком. Мне странно, что вместо этого оно не падает у меня изо рта, что ты не можешь взять его на руки, понянчить и отложить в сторону. Мне нечем тебя потешить. И я развожу руки, а ты, неверно угадав движение, подставляешь под них свои плечи. Шепчешь мне в угол рта глупости, щекочешь ладони, вырываешься, прячешься на защелку, возвращаешься.

В этот момент все происходит по-разному. Или мы ничего не хотим и нигде не находимся. Или мы хлопотно собираемся и непременно опаздываем. Иногда обнаруживаем себя на входе в музей палеонтологии и спохватываемся. Хуже, когда в магазин полуготового платья и не удерживаемся. Устаем от блужданий по улицам или еще до начала действия. Но где бы и что бы мы ни. В какой бы момент времени.

Лежа, стоя, сидя, в хитросплетении и даже не касаясь друг друга, все танцуем какой-то отвратительный танец. Прислушиваемся к аритмии его тактов в секунду.

увеличить
ФРАГМЕНТ №7

Я решил писать к тебе на почтовых открытках. Размечать заметками шелковичный мой, тутовый путь. Ценность их сильно декоративна - тебе, скучающей на оставленном берегу, будет чем занять воображение. Будешь перекатывать под закрытым веком дали и невидали, встреченные мной в дороге. Если, конечно, из меня выйдет хотя бы 1/1001 шахерезады. Но вряд ли выйдет. И все равно, поехали?

Когда я встретил тебя, на мне были
1. джинсы
2. футболка
3. обувь типа сандалии
4. солнечные очки
5. в руках растопыренный кошелек
6. на шее Canon
7. еще трусы
и, кажется, картина целостная

Когда я увидел тебя, то все вышеперечисленное вспотело, включая очки и фотоаппарат. Также не поручился бы я за евро, ни за те, которым предстояло потратиться, ни за те, которые дожидались своей очереди. Вместе с запахом булки с корицей, который приманил меня с другой стороны улицы, ко мне в ноздри заполз неприятный и характерный: опасности. Теперь, когда и ты научилась держаться моей интуиции, мне особенно трудно объяснить нам обоим, почему я все-таки тогда подошел. И даже промычал что-то дружелюбное. И увидел, как ты испугалась тоже. Едва ли не сильнее, чем у меня, задрожали твои губы, и руки, и чашка с вечным кофе, и сумочка неудобно на коленях, ходуном заходятся длинные сережки в ушах.

Когда я впервые поцеловал тебя, я подумал, что твои губы это глаза, которые в меня открываются, и даже ощутил царапание ресниц в районе неба. Когда я впервые раздел тебя, я понял, что глаза это не только губы, что ты целиком зрение, зрачок - каждая родинка. Сразу понял (надо отдать мне должное), и чем это для меня оборачивается. И принял как неизбежное. То есть даже как вполне заслуженное: я так долго за всеми подглядывал, что за мной, подглядывающим, должен был кто-то начать подглядывать. Я только не знал тогда, что эта справедливость такая сладкая, патока.

Когда я догадался, что нам не выбраться, было сильно поздно об этом догадываться.

Когда я, когда я, когда я, когда я, когда я, когда я, когда я, когда я, когда я, когда я.

Когда я думаю о тебе, мне делается шатко, как будто я стою на цыпочках, носочках, мысочках, и ветер хлопает меня по плечу. И стою-то, собственно, на веревочных мостках через реку, подобную разлившейся лаве. И я раскачиваюсь маятником, и падение мое неудержимо. Потому что за ненадежные поручни мне схватиться нечем, я держу тебя на руках, а ты спишь, не желая ничего знать о ветре и лаве. И когда я хватаю легкими последние свои мгновения, то там, на мостках, и тут, на кряжистой почве, меня вдруг - до самой изнанки - пронизывает счастьем.

увеличить
ФРАГМЕНТ №8

Счастье на ощупь как озноб гусиная кожа лебединая песенка на вкус разгрызть лед из мятного коктейля съесть травинку на запах захоженный снег пунктиром птичьих лапок на слух колокольный звон раннее утро на глаз рябь голубая вода

Склониться над водой тобой вздохнуть твое дыхание выпрямить поломавшуюся бровь досчитать до тысячи одного лечь рядом угомонить себя зажмурить увиденное перебирать четки низанные из фрагментов тебя приспать прошедший день как ребенка задушенного во сне

В самом частом сне ты приходишь ко мне в сияющем коконе утверждаешь что свадебном я не поручился бы сквозь его сочленения просвечивают венки-ручейки впадины нагорья единственная карта которой я мог бы следовать но кокон не пускает меня

Надрываю кокон по мере пробуждения возвращения с невидного края ты поджидаешь меня на этом конце странствия слизываешь соль с камней на пустом берегу упрекаешь в медлительности неспешном времени отираешь мне ноги сношенные в пути

Иногда я думаю а что если бы не все пути вели к тебе нашел бы я безошибочную дорогу ты смеешься по-твоему не бывает чтобы заснуть с тобой и проснуться без надежды встретить тебя я завидую прочерченным в тебе прямым уверенности

увеличить
ФРАГМЕНТ №9

Хорошо, что мы отираемся на этих окраинах, на других наверное не сложились бы, в геометрическое, в равнобедренное, подкрепленное теоремами, до нас доказанными. И каждый камень здесь, и каждый завиток на лестницах парадных, и каждый плеск со дна луж. Всюду ты. Во всем, на что я наскакиваю, к чему волочусь. Город следует переименовать твоим именем, прекратить морочить головы жителям. Только так задуманное кувыркается на ноги, становится на отведенное место. Не могу же я один видеть, для чего все это, одному мне не вынести такой осведомленности. Мне ее слишком много, мне хотелось бы разделить ее, на мириады знающих, что вот этот дом - это рука, которую ты тянешь с подушки, а эта лавка - угол между твоим носом и перекладиной солнечных очков. Что церкви звонят твоим голосом, нищие смотрят как ты обидившись, все рисунки на сувенирных лотках - оттиски с дробно выбранных фрагментов твоей спины.

Как раскрыть глаза, их не имеющим? В какой рупор объявить во всеуслышание, если некому слышать? Кому доказывать, если немые не способны поспорить со мной? Я могу только ходить по улицам, нести свое лицо, под которым как желваки катаются самые достоверные на свете новости. Смотрите, нелюбопытные, хорошенько вглядитесь, догадайтесь о содержимом, которое вот-вот из меня выплеснется. Не противьтесь человеку, который решил вас сделать счастливыми, подарить вам город, которого не было. И я хожу, разумеется. Иногда обманываюсь, мне чудится промельк удивления на встреченном, но тот снимает его со своего лица как паутину и шмыгает мимо. И даже фотографии меня предали, хватаю в зрачок тебя, а из черно-серой тени выползает узловатый фонарь, которым ты кажешься.

увеличить
ФРАГМЕНТ №10

Ущипните меня побольней. Я вижу нелепый сон. Он мучит меня. Больше того, я принимаю его за чистую монету.

Мне снится, что у меня есть ты. То есть, буквально, мне представляется, что я встретил человеческое существо, как конструктор собранное из моих желаний. Это смехотворно, но мне, сумасшедшему дураку, кажется, что так и случилось.

Меня вводят в заблуждение подробности. Мой морок слишком отчетлив, чтобы не поверить в него. Каждая черта твоего лица прописана детально, каждая твоя интонация резонирует со мной. Диалоги, которые прокручивают в кинозале моего мозжечка, вызывающе реалистичны.

Вот первые кадры, знакомство. Вот первый поцелуй. Далее, путешествие, гостиницы, человек с фотоаппаратом. Появление на экране третьих, четвертых лиц. Тревожная мелодия. Что-то будет, добела сводит костяшки пальцев.

Ну разве трудно поверить в такую историю?

Если бы только я не видел белых пятен, не проваливался в черные дыры. Послушайте, а ведь автор облажался. Герои слишком похожи друг на друга. Приходится допустить, что они один человек. Один человек, которому снится сон про другого. И этот другой - конструктор, собранный из желаний первого, неудивительно, что он тоненько резонирует с ним.

Сознание размазано по моей голове как остатки полусъеденного варенья, банка в желтоватых разводах. Оно пытается очнуться, окликнуть меня, ты только посмотри, кореш, что происходит, ну ты сам посуди, разве это может происходить? Я вяло киваю ему.

увеличить
ФРАГМЕНТ №11

А у меня есть жена, смешная история. Она тонка в кости, нежна, у нее золотистые глаза и маленькая дочь. Она сидит на кухне в заснеженном спящем районе.

Слева направо. Брюхатый чайник испускает мятный дух. Конфета "Космос" едва дышит в скафандре из фольги. Облепиховый желток таращится с блюдца. Ноутбук щерится документом Liza.doc. В нем значится: "Сегодня мне показывали интересный сон, вот послушай. Как будто ты выросла, а я не успела постареть, и все-таки умираю. Постель белая-белая, как этот снег за окном. И кажется, что я сижу, опершись о сугроб. Ты рассказываешь, как у тебя с мужем, Виталиком. Он, конечно, сильно любит тебя, но необъяснимо ревнив. То есть это ты не можешь объяснить его. А я могу. Сквозь твою кожу просвечивают вены, и она похожа на голубое кружево. Женщине с такой кожей трудно верить, такая женщина всегда обнажена. Я не говорю тебе этого, чтобы не расстраивать, и потому что мне тяжело говорить. Когда ты замолкаешь, подбирая слова, я слышу, как ты думаешь, что все было бы проще, если бы отец жил с нами. Тогда бы ты видела, как это происходит между мужчиной и женщиной, когда из топкой ссоры они выбираются на твердую почву подхватывая друг друга. Я кашляю, и ты начинаешь ругать себя за свои мысли.

Но знаешь, даже в этом сне, где мне не хватает сил, чтобы утешить тебя, я чувствую себя менее беспомощной, чем здесь. Здесь мне кажется, что мы с тобой сидим в гнезде, которое свалилось в глубокое дупло, и как будто я сломала при падении крылья. Ты верещишь от голода, а я не могу принести тебе личинок, или что там добывают птенцам взрослые птицы. И мне некого позвать на помощь. Я долблю себе грудь, но тебе не нравится мое мясо. А я слабею.

Вообще, все из-за этого снега. Он все падает и падает, и выходить на улицу не имеет никакого смысла. Мы с тобой гуляем на балконе, а это очень грустное занятие. Поэтому я пишу такие грустные глупости. Если бы не мое правило, я бы нажала Ctrl+A и Delete, и буквы проявились бы на белом, как простыни из сна, листе только весной, когда мир пахнет влажной уборкой. Весной даже лужи трогательны, как потеки туши на юном лице. Ты сама увидишь".

увеличить
ФРАГМЕНТ №12

Ты пытаешься разобрать Times New Roman 12, который пробивается из-под снега так далеко отсюда. Некоторые предложения видны неотчетливо. Ты читаешь: "было бы проще, если <нрзб> нами". Тебе нечего противопоставить ее буквам. Разве что свои. Ты можешь только родить сына и уйти от меня. Начинать ему письма всегда такими словами: "Ты по-прежнему не хочешь разговаривать со мной, и я тебя хорошо понимаю, но пожалей меня". И заканчивать тоже одинаково: "другого выбора. Когда двое любят друг друга, они уверены, что имеют на это право. Но это не так. Это совсем не так. Влюбленные ненатуральны, им нет места в природе. Они слишком счастливы, чтобы завести ребенка. Или пожалеть женщину, которая вот-вот съест невкусного варенья из облепихи. Если бы я вовремя не поняла этого, у меня не было бы тебя, чесночной долечки. Когда-нибудь тебе будет столько лет, сколько мне сейчас. У тебя будет бородка короткой шерсти, и ты будешь думать, что когда двое любят друг друга, они уверены, что имеют на это право, но это не так".

Городской ландшафт. Future Continuous. На качелях в промозглом городе, уравновешивая друг друга, сидят мальчик и девочка, похожие на меня как две капли крови.





© Copyright Светлана Каверина, Константин Донин   Републикация в любых СМИ без предварительного согласования с авторами запрещена.
© Copyright журнал "Стороны света"   При перепечатке материала в любых СМИ требуется ссылка на источник.
НАШИ ДРУЗЬЯ И ПАРТНЁРЫ
МОСКОВСКИЙ КНИЖНЫЙ ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИН ЗОНА ИКС
 поиск в Зоне ИКС:
  Яндекс цитирования Rambler's Top100