РЕПЛИКИ
- Что-то надо понять, разобраться в конце-то концов
В этом странном сплетении жизни: зачем он бездарен,
А другой раздражен и в крови копошится отцов,
Ну а третий юродив и миру за все благодарен.
- Я на что опираюсь, когда эти строки пишу?
На провалы и пропуски смысла, воздушные ямы,
Эти впадины речи, которыми так дорожу,
На отказ от обзора круговой панорамы.
- Если все окисляется, надо найти матерьял,
Неподверженный однообразной игре разрушенья.
Словно пушкинский странник ты глаз расширял,
Но опять подвело тебя узкое зренье.
- Говори, говори, я другому лучу научу,
Что пронзает сознание после второго стакана.
Почему ты не веришь, когда я исчезнуть хочу.
Никогда не бывает в такой ситуации рано.
- Посмотри, как свежа, как просторна сегодня Нева,
И закат фиолетов, и небо рябит облаками.
- Надо что-то понять… Нестерпимо болит голова,
Не унять этот хор между левым и правым висками.
УТРО
Не седой, не серебряный тополь.
Предрассветная пепельна мгла.
Ты при жизни увидел Некрополь,
На ветвях оседает зола.
А ведь это же иней, сверкавший
Еще ночью, при свете луны.
А теперь потускневший, уставший
И не вынесший сей пелены.
И живым себя чувствовать дико.
Как ты тихо себя ни ведешь,
Это облачко пара - улика,
Что еще говоришь и живешь.
Но идущему в городе мертвых
Уготован особенный гнет:
Не разгневанный Всадник в ботфортах
Истерзает тебя и сомнет,
Не раскаянья поздние или
Угрызения совести, нет.
Торжество оседающей пыли,
Убивающей форму и цвет,
Иссушающей зрение. Будто
Все запасы известняка
Извели на несчастное утро.
И пустая, пустая тоска!
* * *
При свете фонаря, слепящей лампы ртутной,
Я белый снег читал, рассеянный, нетрудный,
Как бесконечный стих, которого строка
На адресата смотрит свысока.
Я белый снег читал, и смысл его отвесный
Общедоступен был, как всякий бессловесный.
И так же оставался незамечен,
Как всякий настоящий. Нечем, нечем
Восполнить душу, кроме чистоты
Вечернего, кружащегося чтенья.
И всё же горько чувствовать, что ты
Еще не можешь жить без утешенья.
А надо бы. Такие за окном
Стоят и дни, и ночи, и морозы,
Что не помогут ни слова, ни слезы,
Ни даже снег, беззвучный метроном.
ЭТЮДЫ ОПТИМИЗМА
В ожидании взрыва
И сопутствующих
Неурядиц, лениво
Начинающий стих
Стихотворец - фигура
Не последняя из
Чудаков Чевенгура,
Потому что каприз
Вроде поисков слова -
Это самое то.
На картине Брюллова
Не спасется никто.
ИЗ ПИСЬМА
…Президент, жена раздражают, крошки,
Трамвайные перебранки, давка,
На губе растущая бородавка
У одной, но только не Доррит, крошки.
Звон посуды, реклама, нехватка денег,
Вата, лезущая из-под обивки,
Перевранная цитата, сливки
Общества - здравствуйте, неврастенник.
Чем помочь тебе? Этим стихотвореньем?
Раздраженье не снимешь, как часового.
Горный воздух, сосны, тихое слово
Духовника, - перед употребленьем
Взбалтывать. Или прыгай в припадок,
Расколоти что-нибудь, как Безухов:
Чашку, тарелку, лучше копилку вздохов.
Бешенства грех все же менее гадок.
Тело - тюрьма со множеством нервных клеток.
Рай не построишь даже в отдельно взятой.
Разве нейронам нужен усатый?
Что бы сказать тебе еще напоследок:
Что для испорченной авторучки, то есть
Сонной души, раздражение - как подкормка,
Некая зажигательная соломка.
Ну-ка, попробуй, может, что и растопишь…
* * *
Освобожденье - возможно. Поставить вопрос,
Или ударить дубинкой в конце предложенья.
Пафос - подавленный интеллигентом психоз,
Приторен до отвращенья.
Освобожденье возможно. Но множество ос
Здравого смысла, жужжащие доводы роя…
Мозг воспаленный, последняя доблесть героя -
Полный износ.
То-то задумчив роденовский этот горбун.
Вряд ли его распрямит драгоценная фляжка.
"Освобожденье возможно, но только в гробу", -
Скажет монашка
И перекрестится. Я же люблю тупики
И не забуду, как липа темно шелестела.
Освобождение, если в пределах строки -
То надоело.
Помнишь, однажды, в таком переулке глухом,
Ты, заблудившийся, от духоты изнемогший,
Был остановлен струящимся вдруг холодком,
Веяньем мокши.
ДОРОЖНЫЕ ЖАЛОБЫ
На просторах, где снегом облиты стога,
Где поля устают и стекают в овраги,
Ни о чем говорит городская строка
Четче, чем на бумаге.
А кромешных, исколотых стужей ночей
На просторах таких таково назначенье,
Что не греческий остроцитатный ручей -
Вот где место забвенья.
Но поскольку пространство, лишенное черт,
Есть издержка творенья, строительный мусор,
Надрывай, распечатывай этот конверт,
Возмущенная Муза!
К СТИХАМ
"Скучен вам, стихи мои, ящик…"
Кантемир
Вам скучен письменный? Так вот,
Квадратный короб и железный -
Гремящий мусоропровод
Вас познакомит с грязной бездной.
Где этот городской пустырь,
Дымящаяся тленом свалка?
Душа над ним, как нетопырь.
Листочки, слипшиеся жалко.
Где проницаемость и ширь?
Следи, воздушная, следи:
Последние метаморфозы.
Не узнаешь себя среди
Очисток овощных… Отбросы,
И некому сказать прости.
И справедлив такой удар:
Двойное нам уничтоженье.
Поскольку воплощенья дар -
Еще и мира удвоенье.
Как симметричен сей кошмар!
P.S. Есть наважденье на земле:
Оставить на стволе зарубку.
Стихи, лежащие в столе,
Подобны скверному поступку.
Вот оправдание для тех,
Кто все-таки пробил скорлупку
И первый выхватил успех.
* * *
В пресветлый день - жестокий запах дна,
И смерть-любовь, входящая вглядеться,
Как в зеркало, в меня.
Вот интермеццо
Уже сыграли. Площадь. Имена.
Банальщина. И бога в боге нет.
И встречный день, как будто в серой робе,
Как будто вытянувшийся в сером гробе
Стихотворения.
Но в стороне,
Как продолженье сна живет апрель,
Рожденный в муках земляною твердью,
Чтоб не страдать ни смежностью, ни смертью,
А только петь и петь в свою свирель.
* * *
Вот-вот откроется, и обнажится суть
И горя, и любви. И я смогу иначе
На жизнь взглянуть.
………………………………………
Когда весной стучит нарядный дятел
Мне деревянный слышится смешок,
Смешок над всем, что я утратил.
Нажми на этот тайный рычажок.
Впервые, может быть,
Смеясь
Попробуй к слову обернуться.
Смотри, как трещины змеясь
По льдинам…
Скоро разойдутся.
Откроется еще тому, кто вхож
В мир этот с присвистом, подскоком.
Зачем так тяжело и трудно ждешь?
Вот-вот откроется, да только ненароком.
публикация Валерия Черешни
