Весь Кишинёв поделён на рынки. Никому не приходило в голову их подсчитать. Да и нет смысла: одни исчезают, другие появляются, чтобы, в свою очередь, уступить место банку, магазину или автостоянке.
Помимо основных (где надо платить за торговое место), существуют нелегальные, или так называемые стихийные. Кишинёвская жизнь формируется не вокруг церкви, мэрии, предприятия общественного питания, центральной площади, микрорайона или университета. Она формируется и проходит на рынках. На нелегальные рынки местные власти давно смотрят сквозь пальцы - надо же народу хоть на что-то жить. Прямо на тротуарах крестьяне расладывают свой нехитрый товар - брынзу, овощи, фрукты, семечки (их отсыпают в стаканчики или газетные кульки при продаже уже жареными), - всё, что может найтись в бедном крестьянском хозяйстве. Один раз мне довелось быть свидетем удивительной картины: два чернокожих иностранца из-под полы (ибо были в плащах вполне пристойного вида) продавали зонтики. На основном рынке с них взяли бы за это немалые деньги в обмен на торговую лицензию.
Люди живут на рынках: отмечают дни рождения, женятся, разводятся, рождаются, умирают и меряют брюки при всём честном народе. Это особый мир, где все друг друга знают и связаны некими узами. Незнакомцы безжалостно вытесняются за пределы основных рынков. Говорят в Кишинёве обычно так: "Ходéм ла пяца". Пяца - рынок, по-молдавски. Впрочем, нет ни официального молдавского, ни молдавской истории. Они существуют, конечно, но нелегально, как стихийные рынки. История Молдавии куда богаче, интересней и продолжительнее румынской, а в молдавском языке, в отличие от румынского, значительный процент руссицизмов и своих, колоритных идиом. Однако румыны в своё время оплатили торговую лицензию на распространение своих языка и истории, и теперь торгуют ими на молдавском официальном политическом рынке не без успеха. Об этом, правда, не пишут в газетах, из которых так удобно сворачивать кульки для жареных семечек.

Молдаване - нация первых этажей. Их тягу к земле ничем не перебить. Если, скажем, в Нью-Йорке с увеличением "этажности" возрастает и стоимость жилья, то в Кишинёве всё наоборот. Поэтому местные жители с удовольствием приобретают жильё на первых этажах и высаживают под окнами, вместо традиционных цветов, укроп и картошку.
И если Европа предпочитает селиться в одноэтажных, аккуратных домиках, то молдаване делом своей жизни считают отстроить себе минимум в три этажа дом. И чтобы был он непременно выше и больше соседского. Между собой молдаване именуют такие дома "школами". Семьи у молдаван, как правило, далеко не большие, поэтому вся их жизнь происходит только на первом этаже, а два остальных...
Ну, кто их знает, что с ними потом делать?
Так и стоят по всему Кишинёву эти так называемые "школы".
Испокон веков повелось у молдаван, что жили они по сёлам в каких-то сарайчиках, но в каждом дворе была отстроена "кáса мáре". Это обычно вполне добротный и уютный дом, внутри которого было всё самое лучшее. Но использовался он только в случае приезда гостей.
А молдавские свадьбы? Ещё ребёнком родители возили меня на эти празднества. И я никак не мог взять в толк, почему гости садятся за стол только в два часа ночи, когда не только есть, но и спать поздно, да и чувство голода к тому времени проходит само собой.
Каждый народ уникален, но молдаване уникальны по-своему.
Молдавская Национальная Армия им.Штефана чел Маре - отдельная тема. Мой двоюродный брат был призван на действительную военную службу из своего родного села Дондюшаны в саму столицу - город Кишинёв, расположенный от Дондюшан на расстоянии полутора часов спокойной езды на машине. Проводы были устроены всем селом, гуляли целую неделю. Затем мой брат, вместе с такими же призывниками, участвовал в армейских забегах по столице в противогазах, или в вырубке деревьев для расширения автомобильных дорог. И каждые выходные исправно отправлялся на побывку в родное село.

Солнечная Молдавия - страна не только первых этажей и постоянного солнцепёка, но и тёмного времени суток. Все важные, судьбоносные события происходят под покровом ночи. Как не вспомнить о кумэтриях (крестинах, по-русски). В кумовья выбираются, как минимум, пятьдесят человек и приглашаются вместе с попом в дом своего крестника, где поочерёдно льют на голову ничего не понимающего младенца колодезную воду. Перепугав несчастное дитя, безжалостно разбуженное среди ночи родителями, до слёз, эти люди осуществляют таинство крещения со всей присущей делу обстоятельностью. Но стоит ребенку немного подрасти, ему начинают на ночь глядя читать молдавские народные сказки.И он узнаёт, что "...и тогда напоил его прекрасный витязь Фэт-Фрумос и как дал ему буздуганом по голове. Так и победил он злодея Лáура-Балáура и женился на красавице Иляне-Косынзяне." Звучит всегда злободневно. Вот, например, выдержка из сегодняшней местной газеты, раздел "Хроника происществий": "Молдаванин не выдержал скандалов вернувшейся с заработков жены и покончил жизнь самоубийством", "Молдаванин «загремел» на год в итальянскую тюрьму за то, что расковырял в Риме фонтан XVII века", "Два человека получили сотрясения мозга, выпав из троллейбуса номер восемь", "Директор типографии задержан за незаконную печать предвыборных плакатов", "На трассе Кишинёв-Вадул-луй-Водэ микроавтобус столкнулся с телегой". Так сказки становятся былью, от слов переходят к делу.

Великий польский писатель Станислав Лем, говоря о грязи, что это есть материя в неподобающем месте, был совершенно прав. Конечно, никакой грязи на свалках быть не может. На то они и свалки. В остальном, достаточно соблюдать некоторые правила, предписанные Управлением Молдавской железной дороги. Проезжая мимо молдавских станций, нужно прочесть следующий лозунг: "Соблюдение техники безопасности - это ваш шанс дожить до глубокой старости", глубоко вздохнуть и выпить за то, чтобы шанс соблюсти эти правила всё-таки выпал, и можно было бы достойно встретить старость.

Находясь в служебной командировке в Республике Бангладеш, я так и не нашёл ни одного ларька, подобного тем, что так густо налегают на любое освободившееся место в Кишинёве. Однако товары Кишинёвских ларьков часто превращают простых молдаван в настоящих индусов, что делает международные контакты односторонними. Дело в том, что традиционное спиртное за упокой души усопшего Иона покупается именно в этих ларьках. Для поминальных, свадебных или просто торжеств. Никогда не знаешь, по какому поводу подтягиваются специальные автобусы и выходят из них люди, перевязанные поперёк тела белыми полотенцами, и уносят ящиками странные напитки с чарующими названиями "Изворул Соарелуй" ("Источник Солнца") и "Тоамна де Вяцэ" ("Осень жизни"). Пьют эти напитки скорбные люди и печальные музыканты, среди ночи провожая в последний путь своего друга, брата, мужа и соседа Иона Цэрану. Между тем лица их потихоньку светлеют, разглаживаются, а заунывная Дойна мало-помалу переходит нечто более весёлое. И вот уже первые из них, позабыв об источнике скорбей земных, лихо отплясывают искромётную Хору, поднимая невидимые в ночи пылевые столбы. А за ними и дети и женщины и старики входят в общий хоровод молдавского танца, незаметно переходящий в вечные круговращения индуистской Вселенной.