Лев Бердников

Истые русофилы и ревнители ортодоксального православия регулярно отмечают знаменательную дату, ставшую судьбоносной как для российской церкви, так и для положения иудеев на матушке-Руси. Речь идет о декабре 1504 года, когда церковный собор постановил учинить решительную и окончательную расправу над так называемой сектой “жидовствующих”, действовавшей в Новгороде, а затем и в Москве на протяжении более трех десятков лет. К слову, когда власть предержащие делали вид, что в России – стране победившего социализма – еврейского вопроса нет и никогда не было (вспомним известный каламбур И. Ильфа и Е. Петрова: “еврей есть, вопроса нет”), советские историки стыдливо называли этих сектантов “Новгородско-московской ересью”.
Современники, однако, прямо указывали на национальную и религиозную подоплеку “ереси”: и тогда, в 1504 году, именно “жидовствующими” аттестовали тех, кому вырывали языки, пытали, а затем сжигали заживо в деревянных клетках. Всех их, вкупе “с поборниками и соумышленниками”, подвергли не только остракизму, но и церковной анафеме. С тех самых пор и наблюдался заметный рост религиозной нетерпимости, массовое неприятие иудаизма и евреев в Московской Руси. Словами “жид”, “жидовин” стали называть отступников от православной веры, “антихристов”, коих считали колдунами, чернокнижниками и “совратителями душевными”, испытывая перед ними суеверный страх...
Отсчет же создания сей секты (а в строгом смысле слова это была не секта, а светское антиклерикальное течение, связанное своим происхождением и направленностью с ранним европейским гуманизмом) принято вести с 1470 года. Тогда в “господин Великий Новгород”, в то время еще вольный город, прибыл в качестве наместника короля польского князь Михаил Олелькович из Киева, а с ним, как говорится в летописи, “жидове с торгом”. Особым расположением и благосклонностью наместника пользовался давний его знакомец, уроженец Крыма и весьма влиятельный в Киеве торговец по имени Схария (по другим сведениям, Скара, Заккария). Существует несколько версий происхождения этого, без сомнения, харизматического деятеля. Согласно одной из них, Cхария был жидовином (С.М. Соловьев) , по другой – караимом (“Русский биографический словарь”). Есть сведения, что сам он этническим евреем не был (его отец – богатый генуэзский князь Винченцо де Гизольфи, владелец Таманского полуострова, что в Крыму, мать – черкесская княжна), но длительные его связи с евреями Крыма и, прежде всего, с переживавшей тогда бурный расцвет еврейской общиной города Матрега (что на Тамани), сохранившейся чудесным образом после разгрома в X веке Хазарского каганата, привели Схарию в ряды прозелитов от иудаизма.
Этот шаг Схарии станет вполне понятным, если принять во внимание стойкий и неподдельный интерес гуманистов Возрождения XIV – XV веков к евреям и еврейской культуре. Известно, что немецкий ученый Иоганн Рейхлин, как и многие другие гуманисты, изучал еврейский язык, защищал еврейскую письменность (Талмуд, Зогар, комментарий Раши, Ким Хиды, Герсониды и др.) от нападок обскурантов. 
Подобное движение возникло и в среде евреев. Во второй половине XV века османский султан Магомет Победитель (1451-1481) распространил на евреев права всех подданных немусульман. Эдикт этот вызвал большой прилив в Константинополь евреев, образовавших здесь центр интеллектуального движения, близкого к гуманистическому. Евреи выпускали в Константинополе книги, открывали школы, занимались медициной и астрологией. Среди еврейских ученых в середине XV века особенно выделился раввин Куманято. Он изучал астрономию, математику, механику, естественные науки. Отличаясь значительным свободомыслием, Куманято не делал различия между талмудистами и караимами, преподавал светские науки, не вдаваясь в религиозные споры своего времени. Аналогичное гуманистическое движение существовало в XV веке и в среде литовских евреев, что порождало многочисленные случаи перехода здесь христиан в иудейство.
И приехавший в Новгород Схария обладал поистине энциклопедическими познаниями (это вынуждены были признать даже его злейшие враги). Есть свидетельства, что он глубоко постиг не только Ветхий и Новый Завет, но и творения отцов и учителей Христианской церкви; при этом он занимался философией, естественными науками и особенно астрономией (мог, к примеру, безошибочно предсказывать солнечные и лунные затмения и т.д.); cвободно изъяснялся на итальянском, черкесском, русском, татарском, писал на древнееврейском и латинском языках. “Сей Схария, – негодовал впоследствии его православный оппонент, преподобный Иосиф Волоцкий, – бяша дьяволов сосуд и изучен всякому злодейства изобретению, чародейства же и чернокнижию, звездозаконию и астрологы”. К тому же Схария был блестящим полемистом и диалектиком, что в соединении с исключительной на русскую мерку образованностью давало ему в руки неотразимое оружие. Интересно, что сей проповедник выписал из Литвы двух помощников – евреев Йосефа Шмойлу Скарявого и Моисея Хануша.
Какие же взгляды популяризировал Схария в Новгороде? Вот как характеризуют их сегодняшние историки-юдофобы: “Первое: главный догмат Православия о троичности Бога есть нелепость, посколько никому и ничему невозможно быть одновременно единицей и троицей. Второе: поскольку Божество не может быть Троицей, то в Его составе не может быть Сына, следовательно Иисус, называвший себя “Сыном Божиим”, на самом деле не был таковым, а был просто человеком. Третье: из той же невозможности Богу быть Троицей вытекает отсутствие в нем не только второго, но и третьего лица, то есть Святого Духа, который, таким образом, оказывается фикцией, а значит фикцией являются и церковные таинства, в которых Святой Дух якобы соединяет нас с горним миром, а этого мира вовсе не существует. Четвертое: раз горнего мира нет, значит молитвы подвижников, обращенные к якобы обитающим в этом мире святым существам, тщетны, потому институт монашества вместе с монастырями должен быть упразднен как паразитарный, и освободившиеся людские ресурсы и денежные средства должны быть направлены на улучшение нашего земного обустройства...”
Православный литератор В.Н. Тростников поясняет: “Отрицание Троицы есть рационализм, отрицание божественности Христа – антропоцентризм, отрицание инобытия – материализм, призыв к роспуску монашества – прагматизм... Рационализм и прагматизм евреев, выработавшиеся в них за столетия внедрения в чужие культуры и коммерческую деятельность, хорошо всем известны. Так что этот мировоззренческий букет вполне справедливо можно назвать мировоззрением иудеев или тех, кто мыслит так же, как они, то есть “жидовствующих”. Говорить об этих качествах как о некой квинтэссенции иудаизма, да еще в эпоху расцвета еврейской мистики – слишком явная бессмыслица, чтобы полемизировать на сей счет.
Кроме того, В.Н. Тростников, равно как и другие новоявленные борцы с “жидовствующими”, сам того не желая, явно льстит Схарии, ибо столь стройной и законченной системы воззрений у него не было: сам проповедник не доверил их бумаге, а гонители его, одержимые полемическим запалом, подчас противоречили сами себе даже в определении самой сущности “жидовства”. Так, к примеру, они то утверждали, что “жидовствующие” отрицали загробное существование, то – что признавали его. То говорили о том, что те не поклонялись иконам, то, что поклонялись иконе Иисуса-Спасителя и т.д. Известно также, что Схария с сотоварищи активно занимались астрологией. По словам современников, они лишь “примесили...мало нечто жидовского” в свое учение, не имея какой бы то ни было готовой религиозной концепции. “Это было движение свободомыслящих, – подчеркивает академик Д.С. Лихачев, – связанное своим происхождением с отголосками гуманистического течения на Западе, возможно, через литовских евреев. Отдельные представители этого движения, очевидно, по-разному углублялись в это свободомыслие и тем давали повод к противоречиям в характеристике”.
Что же представляли собой рукописные сборники, приписываемые “жидовствующим”? Это и так называемый “Шестокрыл” – рукопись астрологического содержания, автором которой был еврей Иммануэль-бар-Якоб, живший в XIV веке в Италии. Она явилась плодом того увлечения астрономией и астрологией, которое было характерно для Италии XIV – XV веков. Язык перевода – западнорусский, с немногими еврейскими терминами (например, в названиях знаков зодиака). Ярко гуманистический характер изложения сказывается в переводе (с еврейского же) “Тайной тайных” (“Secretum Secretorum”) или “Аристотелевых врат”, получивших распространение в XV веке. Сочинение это, по преданию, было написано самим Аристотелем, как поучительное, и предназначалось для Александра Македонского. “Аристотелевы врата” распространялись в России и были популярны у русских читателей вплоть до XVII века. Они отвечали возникшему в XIV веке стремлению гуманистов к точному знанию, к медицине, к изучению зависимости человеческого поведения от телесных свойств. К числу названных текстов принадлежит и перевод с еврейского книги “Логика” Моисея Маймонида. Переводчик, не всегда справлявшийся с трудностями перевода, вынужден был придумать много новых терминов, до того отсутствовавших в русском языке: одержанный – объект, одержитель – субъект и т.п. Читая сей перевод, удивляешься тому, какие титанические усилия должен быть приложить читатель этой книги, чтобы расширить свой умственный кругозор.
Среди рукописей есть и астрологическая книга “Лопаточник”, а также переводы с иврита на древнерусский язык “Книги Даниила” и апокрифической “Книги Ханоха”, равно как сборника еврейских праздничных молитв, именуемого “Псалтырью Федора Жидовина” (поскольку перевод осуществил в конце XV века крещеный еврей Федор) и др.
Утверждают, что Схария “вкрадчиво, но настойчиво, стал знакомить представителей новгородской верхушки, к которой, конечно, принадлежали и духовные лица, с этим неслыханным здесь доселе учением”. Опять неточность: факты свидетельствуют, что проповеди Схарии легли в Новгороде на уже подготовленную почву, и был он не пахарем, а скорее сеятелем. Ведь еще в середине XIV века в Новгороде и Пскове возникла еретическая секта стригольников. По предположению исследователя М.М. Елизаровой, слово “стригольник” отражает еврейское словосочетание, основанное на словах “делать тайным”, “скрывать”, “быть изгнанным”. Таким образом, в переводе с еврейского языка “стригольник” означало “хранящий откровение” или “тайный изгнанник” – понятие, близкое к лексике тайных обществ гностиков и манихеев. Как полагает историк Г.М. Прохоров, “стригольничество” – след первого влияния караимства в Северной Руси. 
Стригольники считали, что все русское священство “во зле лежит”, потому что берет пошлины и подарки при посвящении в сан, и отказывались от общения с таким духовенством. Они объединялись в особые группы, во главе которых стояли особые наставники – “простецы”. На русском Севере были в обычае религиозные споры; в Новгороде люди разных сословий сходились не только в домах, но и на площадях, обсуждали духовные проблемы, порой спорили до хрипоты, критикуя церковь, ее обряды и постановления. Стригольников преследовали: известно, что в 1375 году трех представителей секты сбросили с моста в реку Волхов; еретиков сих ловили в Пскове и Новгороде, сажали в темницы, а они убегали, разнося по городам и весям свое “богоборное” учение.
Русские источники указывают, что Схария “прельстил в жидовство” двух влиятельных новгородских священников – Алексея и Дионисия, людей критически мыслящих и по тем временам весьма начитанных. При этом “обольститель” якобы “из коварства” запретил им совершать обрезание; еретики не отказывались при этом от священства, продолжая служить в храмах. Иудейство их держалось в глубокой тайне, равно как и новые их имена: так, например, священник Алексей получил имя Авраам, а жена его – имя Сарра. К новой вере обратились затем некий Иванька Максимов, Гридя Клоч, поп Григорий, Мишук Собака, дьяк Гридя, поп Федор, поп Василий, поп Яков, поп Иван, дьякон Макар, поп Наум и даже протопоп Софийского собора Гавриил и многие, многие другие. Вскоре Схария вместе c евреями уехал из города, и ересь распространялась уже без них.
В 1479 году великий князь московский Иван III побывал в Новгороде после присоединения его к Московскому государству. До него дошли слухи о мудрости, красноречии и благочестивой жизни тайных еретиков Алексея и Дионисия, которые и при ближайшем знакомстве произвели на царя столь сильное впечатление, что он предложил им переехать в Москву. В столице они были назначены протопопами главных храмов Русской церкви: первый – Успенского, второй – Архангельского соборов Кремля. Оба пользовались уважением как образованные книжники, что способствовало распространению “ереси” в Москве.
В числе принявших учение Схарии было немало влиятельных людей. Среди них – человек европейского пошиба, глава Посольского приказа Федор Васильевич Курицын, ставший бесспорным лидером группы, даровитый литератор, владевший немецким, польским, венгерским и греческим языками; его брат Иван Волк Курицын; дьяки Истома, Сверчок, а также невестка самого царя Елена Волошанка (дочь валашского господаря, жена сына Ивана III Ивана Молодого), а также часть придворных, намеревавшаяся использовать новую веру во внутренней борьбе за власть. Даже сам Иван III временно “склонил слух” к ней: впрочем, как это убедительно показал американский историк А. Янов, царь конфисковывал тогда монастырские земли, и критика церковных “стяжателей” соответствовала его политике. 
В течение семнадцати лет “жидовствующие”, число коих по некоторым подсчетам умножилось до полутора тысяч (!), ухитрялись держать свое учение в тайне. Лишь в 1487 году их изобличил, наконец, Новгородский архиепископ Геннадий (Гонзов). Ему не давали покоя лавры ревнителя веры Христовой, “гишпанского” короля с его инквизиторскими аутодафе, о необходимости коих он своевременно сигнализировал в Первопрестольную. По приказу сего православного пастыря, группа еретиков за чинимые святотатства была “бита кнутом”. Однако, высокопоставленные покровители “супостатов” не допустили полного уничтожения секты, часть “жидовствующих” нашла прибежище в Москве. В 1489 году новым митрополитом Руси стал симоновский архимандрит Зосима, которого православные ортодоксы тут же окрестили “вторым Иудой” за то, что тот не был склонен к жестокой расправе над еретиками. На церковном соборе 1490 года (под водительством того же Зосимы) ересь подверглась осуждению, а ее сторонники были названы “сущими прелестниками и отступниками”.
Еретики упорно отрицали свою вину, но собор лишил их духовного сана, предал проклятию и осудил на заточение. Многих из них отправили к Геннадию в Новгород, и архиепископ распорядился встретить их за сорок верст от города, надеть на них вывороченную одежду, шлемы из бересты с мочальными кистями и соломенные венцы с надписью “се есть сатаниново воинство”. Их сажали на лошадей лицом к хвосту, а народу было велено плевать на них и улюлюкать: “Вот хулители Христа, враги Божии!”. Затем на головах “поганых” зажигали шлемы из бересты...
Для борьбы с “неверными” были заново прочитаны основные церковные книги, и все чуждое православной традиции из них нещадно изымалось. По инициативе неистощимого Геннадия была полностью переведена на русский язык Библия (с изобретением книгопечатания она потом будет напечатана в Остроге в 1580-1582 гг.), а также некоторые полемические сочинения. Свою роль в идейной борьбе с “еретиками” сыграли и составленные преподобным Нилом Сорским Жития Феодора Студита и Иоанна Дамаскина, где открыто осуждается иконоборчество. 
Но наиболее полно критика учения “жидовствующих” изложена в сочинении “Просветитель”, написанном игуменом Волоцкого монастыря Иосифом (Саниным). “С того времени, как солнце православия воссияло в земле нашей, у нас никогда не бывало такой ереси, – вынужден был признать преподобный Иосиф, – в домах, на дорогах, на рынке все, иноки и миряне с сомнением рассуждают о вере, основываясь не на учении о вере пророков, апостолов и святых отцов, а на словах еретиков, отступников Христа: c ними дружат, пьют и едят и учатся у них жидовству”. 
Тема отступничества стала особенно актуальной в 1492 году, когда, согласно православному христианскому исчислению, окончились семь тысяч лет от сотворения мира. Час пришел, а предсказываемый православными конец света почему-то не наступал, что дало повод к еретическим мыслям, сомнениям в вере, различным толкованиям Библии и т.п. “Если бы Христос был Мессией, – говорили “еретики” православным, – то почему же он не является в славе, по вашим ожиданиям?” Понятно, что это было весомым аргументом в пользу учения “жидовствующих”.
Но кого здесь вообще интересовали аргументы?! Ведь то был не спор, не прения сторонников разных верований, а непримиримая бескомпромиссная борьба! И шла она не на жизнь, а на смерть. И вот уже отлучается от метрополии навязший в зубах у ортодоксов Зосима, вроде бы “за страсть к вину и нерадение к церкви” (на самом же деле – за мягкотелость, за потворство “врагу”). Казалось бы, победа, но поверженные “жидовствующие недобитки” изгаляются и добиваются назначения архимандритом Юрьева монастыря, что в Новгороде, монаха Кассиана, тоже тайного еретика. Последний вновь устраивает cвои “злобесные” сборища. И вновь сие “осиное гнездо” уничтожает бдительнейший архиепископ Новгородский Геннадий!
Но даже и после этого “ересь не ослабела, – сообщает “Еврейская энциклопедия”, – одно время (в 1498 году) едва не захватили в Москве всей власти и ставленник их Димитрий, сын княгини Елены, был венчан на царство”. Однако, торжество “жидовствующих” было недолгим. Влиятельного дьяка Федора Курицына уже не было в живых. Иван же III из-за разных семейных неурядиц охладел к своей невестке Елене, заключил ее с сыном в темницу и назначил в 1502 году своего сына от второй жены Софии Палеолог Василия наследником престола. Последнего поддерживал преподобный Иосиф Волоцкий, который потребовал от Ивана III немедленных крутых мер против еретиков. Монарх признался Волоцкому, что “ведал новгородскую ересь”; признал также царь, что его невестку совратили в жидовство, и просил простить ему его прегрешения. “Государь, – ответил ему на это Иосиф, – подвинься только на нынешних еретиков, а за прежних тебе Бог простит”. Заметим, однако, что Иван III не столь безоговорочно принял позицию гонителей иудеев. Он долго колебался, не грешно ли предавать их казни. И не случайно историк Г.В. Вернадский назовет его впоследствии юдофилом. Еще предстоит оценить и тот факт, что на смертном одре царь вдруг призвал к себе царевича Димитрия и прилюдно попросил у него прощения за вынужденную опалу.
27 декабря 1504 года в Москве и Новгороде состоялось всенародное сожжение еретиков, в их числе Ивана Волка Курицына и Кассияна. Подводя итог сему противостоянию, историк и литературовед В.В. Кожинов заключает: “Длившаяся более полутора десятилетия борьба с “ересью” была поистине героической и вместе с тем подлинно трагедийной, ибо приходилось в сущности бороться с собственной государственной властью и с собственной церковной иерархией”. Однако едва ли можно считать доблестью борьбу с врагом, который с самого начала вынужден был таиться и не сопротивлялся: ведь “жидовствующих” шельмовали совершеннно безответно! – ни один волос с головы обличителей не упал. “Еретиков” предавали анафеме, борцов с ними, наоборот, – возвеличивали, а потом даже канонизировали православной церковью. “Трагедийность” же ситуации заключалась, пожалуй, лишь в том, что сожгли “жидовствующих” не сразу (как мечталось православным ортодоксам), а только в 1504 году. Cвоего апогея антисемитская истерия достигнет в Московии при внуке Ивана III, деспотичном Иване Грозном, о коем писали: “Как ни был он жесток и неистов, однако же не преследовал и ненавидел никого, кроме жидов, которые не хотели креститься и исповедовать Христа: их он либо сжигал живьем, либо вешал и бросал в воду”...
“Опаснейшая угроза самому бытию Руси”, “идеологическая диверсия”, “лжеучение, которое подрывало истинную основу многовекового бытия державы”, – так сегодня характеризуют “ересь” русские историки-почвенники. Сам вопрос о вкладе “жидовствующих” в российскую культуру кажется им кощунственным. Между тем объективные исследователи давно уже признали просветительский, антифеодальный характер “ереси”, а также то, что еврейская мысль и интеллектуальность “жидовствующих” принесла пользу русскому самостоятельному мышлению, способствуя русскому духовному возрождению (Л. и Н. Пушкаревы). Академик С.Ф. Платонов подчеркивал, что созданное “жидовствующими“ настроение критики и скепсиса в отношении догмы и церковного строя не умерло в России.
В качестве резюме к сказанному более чем подходят слова академика Д.С. Лихачева: “Движение “жидовствующих” имело серьезное прогрессивное значение, будя мысль, вводя в круг образованности новые книги, создав в конце XV – начале XVI века большое умственное возбуждение”.